за окном едят богатых людей за окном падает белый снег если ты серийный убийца, то уже состоявшийся человек. музыка для мертвых богатых никогда не надоест. музыка для мертвых богатых мне никогда не надоест! семейная картина, семейная картина состряпана из благополучий, но завтра нет денег или кто-то умрет неожиданный случай! когда увидишь меня мертвым не огорчайся, ты тоже отдохнешь; когда увидишь меня мертвым не сомневайся, ты тоже отдохнешь; выйди из дома и проверь, насколько же счастливы люди? и если надо кого-то убить, за это убийство никто не осудит. красная рука, зеленые пальцы черная простыня, горячее сердце, большие, огромные черные деньги! большие, огромные черные деньги! богатые мужчины, богатые мужчины конечно, хорошо, но мертвым лучше! богатые мужчины, богатые мужчины конечно, хорошо, но мертвым лучше! богатые мужчины, богатые мужчины, богатые мужчины, быть мертвым, быть мертвым.

этот ежик не придет. балалайка тихо спит. фантасмагоричным сном подсознание летит. в крематория трубу, в крематория трубу письма пишутся навзрыд и тихонько от души почтальона оторвал часть материи и швы разошлись сами с собой по просторам погулять одной огненной рекой будем письма отправлять в крематория трубу, в крематория трубу на просторах оформления каменных могильных плит твой дизайнерский диплом приобрел конкретный вид и не важно, как с похмелья ты все это изваял? потеряло все значение, с той поры как улетал в крематория трубу, в крематория трубу в крематория трубу, в крематория трубу

ночью на улице не бездельничал нож в окно вышел человек при пожаре инженер забил на метро, и решил лечь под поезд на вокзале. машинист не стал сбавлять скорость веселый парень, как оказалось, я все это в тетрадку внес а тем временем начиналось… утро в ритуальном бюро утро в ритуальном бюро я - диспетчер, а это оно. люди плавят металл, а дробильный станок готов принять новую порцию леса, хмельной рабочий случайно уснул, и познал все тонкости процесса врачи устают совершать чудеса ты завязал с наркотой, но быстро сломался тетрадь пополнилась на восемь имен а тем временем начинался… вечер в ритуальном бюро вечер в ритуальном бюро я диспетчер, ну и что с того?

(текст: А.Жильцов, Н. Кузина) пропал пиджак, пропал пиджак, пропал пиджак, пропал пиджак. а-а-а-а оу-оу-оу.

как евреи спасают свое зрение, работая за компами в офисах, мне неизвестно. но когда сергей гордеев решил учебники в библиотеку сдать слово “экзистенциальность” зазвучало честно. печать безумия на теле всей планеты, уже успевшей от многого устать всего лишь штрих к кровавому портрету а, впрочем на картины всем плевать инвалиды, старики, пассажиры с детьми цыгане, аум синреке и путин каждый развлекается как может на том свете уже все равно, чьим газом тебя уничтожат. хорошо, когда в тебе не замечают человека и ты покидаешь социальный плен распрощаться б с людским обликом навсегда и не просить ничего взамен; Маркс, Христос и Сатана объединяются в общей борьбе. но в Ад спускаться уже не обязательно, поскольку он на земле. Эвредика давно уже шлюха, а Орфей лишен голоса и слуха Эвредика давно уже шлюха, а Орфей лишен голоса и слуха расчленение тела в специально отведенном месте а если я буду смелей, мы выпьем в твоем подъезде. взгляд кухарки морга на теле твоем остановится но сейчас мы друг друга не знаем и я не прочь познакомиться. литовские евреи зовутся литавки на словах каждый из вас сартр, но на деле все не кафки одинокий монах, путешествующий на чуйском тракте идеальный мужчина для участия в подъездном половом акте или сношении с природой где-нибудь на Алтае полковник ФСБ пишет письмо маме усталые девки выпирают из подъездов что тут странного? им некуда идти… я пью очистительное средство и что-то сжимается у меня в груди. пусть путин взорвет в метро нас с тобой нам только лепет и смех путин согласен взрывать людей на виду у всех. пиздец грядет во всей красе не надо долго ждать погибнут все, пиздец грядет во всей красе не надо долго ждать погибнут все! нимфы находят голову орфея и относят ее в супермаркет “возврат” там талантливый менеджер ожидает трофея, как замерзшая кошка ждет март черный дантес и белый пушкин в пунктуации скончался вопросительный знак… грузчик сознательно называл себя солипсистом и постоянно окружающим всучивал брак сочетание брака и постоянства в провинции зовется – семья а сломленный дух, алкоголизм и мещанство это, наш слушатель, про тебя. про тебя мудак, долбоеб, неудачник тупой, растительный скот в мозгах по-прежнему ебанный путин и лишь на футболке пол пот! пиздец грядет во всей красе не надо долго ждать погибнут все, пиздец грядет во всей красе не надо долго ждать погибнут все!

(текст: А.Колькина) здесь нет сигарет нет пива нет взвыл самолёт сердце моё была бы мусорка.. была бы выставка жил человек мог человек сдох человек ничего нет вот и гадай откуда музыка шахматный мирок сотый номерок пил зацепил говорил я такой я плохой меня сделали такой из фольги из тайги не ёбите мне мозги и осталась родина довольна рай радятся делаются а мне как будто становится больно ад ад бесконечного конца я такой я плохой меня сделали такой из фольги из тайги не ёбите мне мозги

центр развлечений взирает на погост взор не разборчив, весьма не прост; белкинский парк, белкинский лес нет живописней для суицида мест здесь человек любит гулять: респиридон употреблять, грибы в корзину собирать и ничего не понимать… в лизергиновых садах со сладким привкусом во рту поедает человек святую книжицу. ломки, похороны, свадьбы предложения и спрос и рождается ответ, опередив вопрос. я библию читал едва-едва мертвы, мертвы шикарные слова! в былые дни землю трясло, как пионера перед Cливко но принимай хоть гликодин, хоть ту си ай взор не увидит ничего прекрасней, чем наш край! дорожка скатертью краснела от изголовья к небесам эпилептическая пена стекала по губам развлечение тащило дурную молодость за стол продрав глаза, не удивились она посажена на кол! человек, последнее из эфемерид мент жадно смотрит в зрачки а там простор открыт: центр развлечений мимикрировал в морг продавец-консультант и синтезатор korg: исполняют медленный психоделический марш белкинский лес наш!

на карте нет такой реки, и все же она есть сидят и ловят рыбаки на удочку и в сеть бананы, манго, ананас – ликует весь народ и я хочу заверить вас, что там всегда клюет закон у той реки таков сказал один знаток чем больше будет рыбаков, тем веселей поток фруктовая река, цветные берега неисчерпаемый поток – попробуй хоть один глоток и не найти нигде другой – такая лишь одна веселье там течет рекой в любые времена и не страшны ей холода, морозы и снега не замерзает никогда фруктовая река фруктовая река, цветные берега неисчерпаемый поток – попробуй хоть один глоток фруктовая река зовет меня, и я туда бегу красивая девчонка ждет меня на берегу.

любовную переписку пичушкина издадут в серии азбука-классики
ты научишься готовить фалафель, и воровать книги в фаланстере
в фаланстере есть и климов, и лимонов, но сейчас не об этом
ЖУРНАЛИСТ ИЗ ФУРФУРА не выпустит семерку в середине лета на новом фото с места смерти кобейна запечатлены ложка и шприц
в моей же комнате бутылка портвейна и ЕП фанни каплан сияние ниц
мысль о тебе затмила сознание, породив в голове множество небылиц 
мысль о тебе засела так плотно, что не хватило сил обрадоваться расширению российских границ.
 но как же любовь? как же твои глаза? как же душа, что сгорит не спеша? но как же любовь? как же ее полет? не говори, не говори, не говори, что пройдет, пройдет 
алгоритм преждевременной смерти артюр краван бил сразу в ебло
любой удар сильнее стихотворений, особенно если стихи – говно
но как бы там не было, поэзия хлещет из моих тобой вспоротых вен
но даже если ты где-то рядом, то я обычно в глубине твоих мизансцен

заехать в гости к сереже пахотину, и там взаимодействовать с анашой
обратиться за помощью к РЮКЗАЧКУ ЛЕОНИДА, но ничего не поможет, когда тебя нет со мной.
заснуть на диване пахотина сержа, забыв про будильник,
не дождавшись тебя, 
в сырую подушку упрятав горстку спайсули, 
что вчера прикупил у мента, которого потом ебанули
арматурой по голове, вторая попытка замутить с тобой будет хуевой
но я совершу ее назло судьбе
 но как же любовь? как же твои глаза? как же душа, что сгорит не спеша? но как же любовь? как же ее полет? не говори, не говори, не говори, что пройдет, пройдет

антропоморфное чудовище, медведь-олигофрен с веселой улыбкой пролетает по небу манкируя гравитацию, Богов и людей но восьмидесятые кончились и утро доброе теперь, только когда свидетельство о смерти приползет в твой голодный дом умирать не страшно, а даже интересно колоться чем попало район на район пролетариату некогда слушать музыку дрон к тому же на районе ее еще не придумали но это будет потом, а в нынешнем безумии я еще ребенок и глаза не видят ужаса маленьких дырочек в головах теле-людей. мертвый листьев лежит на своем пороге но реклама как шла, так и идет теперь. охуевшим спиритизмом при полнолунии пёс филя появлялся в телеэкране со следами на голове от лоботомии я толуол принимал и поэтому действительно находился в прямо эфире, но не там в останкино, а в своей коммунальной вальхалле героическую жизнь вел отец, который продал мои внутренние ораны какой-то даме, но я не умер, а продал душу сатане в коммерческую палатку злая душа не покидает тело и довольно гадко разносить почту на вересаево а из окна летит сорин звук отпевание вперемешку с воем музыкальное сопровождение бодрого веселого детства соседи за стеной тоже любят резать друг друга по-пьяни или за наследство разницы нет, когда разбавлен рояль и бородатый григорий подмигивает литература действительно этот мир двигает постмодернизм в голове и в подъезде толуоловый карандаш и самоделкин лучшее, что было в моем детстве новый спиритический сеанс: прокаженный степаша сосватал меня со странной женщиной по имени глаша из общих увлечений: рояль и астрология. схожи места отдыха: психиатрия и наркология. но она пришла поздно я уже без воли, без чувств и к тому же очарован местным деревоперерабатывающим заводом не ебут тусовки с подростками и не заманить меня духовным переворотом. дом – работа – работа - дом дом – работа – работа – дом дом – работа – работа - дом похороните меня за рабочим станком!

город был - утомленным пристанищем; из своих жителей он выкраивал дни; и как всякую вещь ненадежную, он ничтожество это держал на цепи. бунтовать оно не решалось, точно зная цену свою, черной клетки людской паралич прировнял эту цену к нулю. а она жила здесь злой, больной патологией. с волею птицы, что с неба и в грязь девять справок о ходе лечения и ты можешь лететь, ничего не боясь. наилучший Христос - потрошитель, их любимый досуг - Аушвиц и город примет жертв в любом виде: детей, стариков, юношей и девиц. моя Аннабель мне сказала, будто этот мир неизбежен. и не зол он вовсе, а добр, как на картинах Сезанна нежен. и мечты воплотятся реальностью: вымрет мент и классовый враг. но ее перебил случайный прохожий, сказал: “да ты точно дурак” выжить можно, но жить не получится. даже если всю мудрость веков уложить в одно сновидение и рассыпать меж материков. зло людское проснется без зрения но в потемках отыщет свое, и с еще большим остервенением на работу попрет мудачье! телевизор, базар, танцплощадка, завод разодетый в зверье человек. я сдохну сегодня, а ты продолжай доживать свой никчемный век. я сдохну сегодня, а ты продолжай доживать свой убогий век.

обновления на страницах, зарождались в вечной злобе проживали в интернете, умирали на природе крест чернеет от сомненья, а я опять до магазина нужен мне батл портвейна, а не маша, не ирина с подлинным очарованием, а никак не бутафорским мы гуляли по планете вместе с коньяком киновским расскажи мне, астрид линдгрен, как сочинять такие сказки чтобы похороны детства не давать чужой огласке чтобы если кто заплачет на вселенской панихиде не взирая на гуманность, его тут же застрелили а потом перерождение, все завертится сначала я купил себе бутылку, но одной мне слишком мало разрывать себя на части, продаваться по дешевке повстречать земное счастье и заснуть на остановке от тупого опьянения сновидение не приходит только мент из отделения по району хмуро бродит он мечтает о господстве в рамках этого района приструнить несправедливость главой подлого закона только сам давно он умер. ходит тело в серой форме чтобы люди не пугались и им казалось, что все в норме а когда мы станем квиты и с тобой и со всем миром расскажу земле открыто, что я был ужасным сыном был никчемным человеком – стал полезным перегноем удивительное дело находиться под землею быть смиренным и ненужным, а над тобой бухают люди и сейчас их разговоры, как предсмертные прелюдии льются из открытых глоток, заполняя мрачный говор и посмертную уликой вьется, кружит черный ворон расскажи мне, астрид линдгрен про шведские захоронения расскажи мне, астрид линдгрен про шведские захоронения расскажи мне, астрид линдгрен про шведские захоронения расскажи мне, астрид линдгрен про шведские захоронения

моль блуждала по карману, заблудилась, умерла. гражданин позвал на праздник человечьи тела те как будто согласились, но один только пришел. и взглянув в его глазницы - гражданин себя нашел. неприятная находка в праздник встретить двойника не открыв бутылку водки, и не выпив и коньяка гражданину стало страшно, он в конвульсиях ревет, разум вышел из сознания и обратно не придет. клоп у сторожа в бушлате здесь просторно как в стогу ты вчера мне заявила: жить так больше не могу. пожелание нашло форму – пешеходный переход. на твоих похоронах не злорадствовал народ. муха плавала в стакане и внезапно умерла. цикл жизни завершился. эти мертвые тела. здесь разбросаны повсюду, куда только не смотри. а пелевинские книги в клочья нахуй изорви! лиса а-хули прибита к стене в виде охотничьего трофея интеллигенция под лсд на чтение не щадит свое время новые ряховские пишут в стол свои кровавые романы твоя мама скоро умрет и галоперидолом не залечишь раны представители неоэскапизма не знают чем себя занять, пустота их не очаровала, а в реальности нечего терять… классики в прогнивших гробах, что Вам видится в иррациональном? затерявшийся сон в котором и намека нет на реальность.

злые лилипуты шевелятся в траве подлые минуты убивают свет радость гибнет первой, злость горит горой свечи старят нервы, огонь жжет весной каково быть птицей, а рыбой какого? это им не снится, это Бог с тобой каково быть волком, рыбой каково не бери двустволку, смерть над рождеством не нужна бандиту дальняя печаль смехом шито-крыто и совсем не жаль что шахтер голодный знать ответ будет очень модно много-много лет хочется красиво и чтоб наверняка не плясала криво красная строка огненная грива знает наперед посреди залива мать отца убьет ах, как злы подлые узлы ах, как злы белые узлы ах, как злы красные узлы ах, как злы черные узлы ах, как злы разноцветные узлы ах, как злы узлы

ум из ада не выпускай никогда глаза в орбитах - палача слуги безумием охвачены любые места, к которым когда-либо прикасались люди. не приступать к поеданию ближнего, пока к телу не притронется первая муха. но голоса тех, кто здесь выживут будут не нужны и неприятны для слуха. не стать малахитовой тайной предсмертным мыслям из этого черепа твоего сослуживца уже доедают каннибализм и гниение, судороги, помешанный вопль. уже не понять кому и что надо. береги свое сердце и нож и никогда не выпускай ум из ада. юродивые пишут стихи на запястьях ненормированный творческий акт полутрупом вымерять хватит ли на кителе места для новых юбилейных наград? мором, чумой, веселыми помыслами вертится кровавая карусель утомленный мир собственной плотью кормит своих голодных детей. ум из ада не выпускай никогда ум из ада не выпускай никогда ум из ада не выпускай никогда ум из ада не выпускай никогда

чучело в момент затмения потеряло свой азарт охранять земных червей пусть сентябрь или март… быть растрёпанным каркасом православного креста получеловеком быть недалекого ума; это очень эффективно и не мешает торговать раскаленным утюгом гладить и не обжигать. вымерять каков приход, и как резко колыбель переходит в страшный звук, будто радуется зверь. что сумел предотвратить превращение в добычу отстань от меня на жизнь, чтоб почувствовать различья: жить на выжженной земле, где цветы не прорастут, нам не нужен Терри Пратчетт, ведь у нас есть Воннегут! два писателя в гробу, ты на шелковом диване. кот-каратель в голове, шато-лафит в стакане, нежится ужас и чувство тоски, у вас белые магнолии, у нас траура венки! вы, конечно, шутите мистер Фейнман вы, конечно, шутите мистер Сахаров вы, конечно, шутите мистер Хоффман вы, конечно, шутите мистер Бог в прижизненном аду мы даже если встретимся я буду заключенным, ты стимулом повеситься страшные гостинцы молодого 21 века разбери свой компьютер и убей человека а что до счастья или прочих патологий приятно быть и бедным, и убогим ведь этот класс не обмануть стихами и если надо – мы с шахидом в паре посмотрим в эти дивные, благополучные лица метро остановится, взорвется больница подросток озлобиться, гуманист прослезиться… но тем потрепанным, старым каркасом не перекреститься в момент затмения чучело внезапно размечталось в прижизненном аду это наглость! устать от того, что мозг наполовину съеден что трижды мертв, обманут, наг и беден вы, конечно, шутите мистер Фейнман вы, конечно, шутите мистер Сахаров вы, конечно, шутите мистер Хоффман вы, конечно, шутите мистер Бог